Григорий Арменский

Меж арменских гор и взгорий
Тиридата слышен рёв...
Божий мученик Григорий
Много лет, как брошен в ров.

Здесь на дне земного ада,
Сон-траву на ложе рвя,
Встретишь ты любого гада,
От дракона до червя.

Здесь, на вид и запах, склизки,
Затаившись, словно жердь,
Аспиды и василиски
Ждут от мира новых жертв.

Очаруют синим взглядом,
Свалят с ног без бития
И наполнят смертным ядом
Разом чашу бытия.

Но без всяких аллегорий,
От молитв прозрачен весь,
Понял мученик Григорий
С детских лет Благую Весть.

И ему ничто не страшно,
Горький яд ему, что мёд.
Он во рву любое брашно
С верой яст и с верой пьёт.

Волоснёй зарос Григорий,
Близко к страшному суду,
Снится бедному цикорий,
Весь в цвету в родном саду.

Снится бедному два сына
Да усопшая жена...
И дрожит под ним трясина,
Чёрной ржой поражена.

Всем дыханьем в Бога веря,
По колено бородат,
Он не стал похож на зверя,
Как правитель Тиридат.

Каждый день ему, как с неба,
С высоты глухого рва
Подаёт горбушку хлеба
Божьим промыслом вдова.

Так, питаясь коркой пресной,
По колено волосат,
Он по лестнице небесной
Входит духом в райский сад.

Средь крысиных драк и писков
Слышен голос горюну:
«Ты, Григорий, как епископ,
Просветишь свою страну.

Всё претерпишь и тогда-то
Вознесёшься до небес;
Из царя, из Тиридата,
По молитвам выйдет бес.

Твоего бежа прещенья,
Он уйдёт по безднам вброд,
Примет грозный царь крещенье,
За царём – и весь народ».

И сидит он, взгляд свой орлий
Светлой думою смежив...
Слышит сверху: «Жив, Григорий?!»
Отвечает кротко: «Жив!»