Гаданье

В старину наши девки гадали.
Им из блюдца с домашней водой
Выплывали, как лебеди, дали,
Но бывалые люди видали,
Как гаданье кончалось бедой.

Под крещенской морозной звездою
Кто гремит по дороге уздою?

Может молодец едет удалый,
Да под молодцем конь захудалый,

И сбегаются серые гости
На столетние конские кости?!

Может, катит с товаром купчина?
Хорошо б у него для почина,

Сторговать из парчи черевички:
В старых ножки болят с непривычки.

Может, мчится неведомый воин,
В битвах саблей турецкой раздвоен,

Истекая горячею кровью,
Под далёкую отчую кровлю.

И торопятся бренные кости
Отдохнуть на родимом погосте.

В небе месяц горит, как подкова,
Здесь давно не видали такого.

Изумлённая поздней ездою,
В хате дева сидит над водою.

Вдруг, глядит, из остывшего воска,
На воде забелела повозка.

А в повозке казацкая воля,
А у воли кабацкая доля.

А у доли в неволе колечко,
А в колечке – девичье сердечко.

Сдуру девка забыла о Спасе...
Входит кто-то: штанина в лампасе.

Входит, мраком вселенским пугая,
При лампасе штанина другая.

Волосатые руки озябли,
Сбоку звон от серебряной сабли.

Он подходит походкою шаткой –
Голова под казацкою шапкой.

Исподлобья протяжные очи,
Кудри цвета украинской ночи.

Блещет ухо в кудрях, будто месяц,
Что под святки над хатами весят.

Входит, вихрем в трубу залетая;
«Здравствуй, панна моя золотая!»

Сердце рвёт, как незрелую грушу:
«Подари мне бессмертную душу»!

«Знаешь, хлопец, у нас по закону
Молодые идут под икону.

Ты покуда на лавку присядь-ка,
Я спрошу, что мне скажет мой батька».

Сердце рвётся в груди, нету спасу,
 Подошла она, бедная, к Спасу.

Приклонилась к нему за советом
Засветилась душа тихим светом.

Кто-то стукнул в окошко нетвёрдо...
Глядь, у хлопца козлиная морда.

Как века промелькнули копыта
Сердце панны, как блюдце, разбито.

Щёки бульбой весенней одрябли,
Звон в уме от серебряной сабли.

И гремит золотая уздечка,
Где гуляло девичье сердечко.

Бродит ведьмой, на метлы сидая, –
Голова как сугробы седая.

Захлопочет руками, как кочет –
Языком что-то высказать хочет.

Лишь, когда за Христовой Обедней,
Батька с маткой припомнят о бедной,

Вдруг охватит дивчину рыданье.
Вот такое бывает гаданье...