Илья Муромец
Сидит молодой Соловей на дубу,
На дубе зелёном, ветвистом.
И громко свою удалую судьбу
Пытает разбойничьим свистом.
Из Мурома едет Илья-богатырь,
На Киев ломает дороги.
Он в Киевский хочет вступить монастырь
За чудом воскресшие ноги.
Уж тело устало от громких побед,
Отвисли карманы от денег,
Пред Господом Богом даёт он обет,
Что мухи плевком не заденет.
Он по полю едет, быка здоровей
От постной монашеской пищи.
Вдруг видит: на дубе сидит Соловей
И песни крамольные свищет:
«На русскую землю стрелой полечу
Навстречу разбойничьей славе,
Стрелой полечу — чтоб не быть куличу
Пасхальному в Киевской лавре.
Из Польши сквозь пальцы жидов напущу,
Хвастливых католиков-ляхов,
В их куцую веру зараз окрещу
Пещерных седатых монахов».
Илья в те поры позабыл про обет:
«Ну, Бурка, — промолвил. — Пора нам:
Из вражеского лиха сготовить обед
Охрипшим от голода вранам».
С молитвой сгибает свой звончатый лук,
И стрелку пускает, не целясь.
И падает с дуба ему под каблук,
Как желудь, жидовская ересь.
Уж скачет кобыла Ильи по былью,
А травы всё тоньше и тоньше.
Уже князь Владимир встречает Илью:
Свет — сокола, Красное солнце.
Вина полведёрную чару поднёс,
Даёт под водительство войско,
Но чует у старого воина нос
Из Киева запахи воска.
Могучей рукой, прикипевшей к мечу,
И взмахом решавшую битвы,
Из воска пудовую ладит свечу
И в келью спешит на молитвы.